В перспективе это производство должно стать фокусом для агроиндустриального кластера, в котором планируется создать до 75 тысяч рабочих мест. Представляем интервью Генерального директора компании «Этан» Сергея Ашинова "Интерфакс-Юг". О проекте нальчикской компании «Этана» по производству полиэтилентерефталата пищевого и текстильного назначения за пределами Кабардино-Балкарии впервые стало широко известно два года назад, после кисловодской конференции «Единой России», где обсуждалась стратегия новообразованного СКФО. Незадолго до этого было объявлено, что приоритетным проектам округа будет оказана особая господдержка в виде госгарантий по заёмным средствам на их реализацию (до 70% от размера кредита). На партийной конференции пять северокавказских регионов выдвинули по одному такому проекту, и в конце прошлого года решение по предоставлению гарантий ООО «Этана» было принято на уровне российского правительства. Генеральный директор компании Сергей Ашинов сообщил в интервью "Интерфакс-Юг", что если бы не новая система господдержки, то начало реализации проекта перенеслось бы на 2015 год. Сегодня «Этана» — это крупнейший проект из всех, что уже номинированы на госгарантии в СКФО. Фактически в нём сошлись все ключевые тенденции новой индустриализации Северного Кавказа: принципиальная роль механизмов господдержки, изначально заявляемый кластерный формат, высокая социальная составляющая. Последняя, в случае если проект будет реализован как задумано, особенно впечатляет: само производство полимеров даст республике 1,5 тысячи рабочих мест, а планируемый вокруг него агроперерабатывающий кластер из более чем 20 предприятий — до 75 тысяч. По словам Сергея Ашинова, этот проект станет лучшим ответом небезызвестному слогану «Хватит кормить Кавказ». Технологический горизонт и «кинжальные» риски — Говорят, вашему проекту уже десять лет, но только сейчас появилась возможность его реализовать. Это действительно так? — Да, причём философия проекта проста. Первоначально я и мои партнёры занимались финансовой аналитикой и консалтинговыми услугами в широком смысле. Ещё десять лет назад мы попробовали оценить состояние экономики юга России в постприватизационный период, чтобы понять, какие направления инвестиций будут здесь наиболее перспективными. Для этого оказалось достаточно посмотреть на исторический опыт. Что такое юг России? Это испокон веков российская житница и здравница, население здесь в основном аграрное, поэтому ключевой отраслью был и остаётся АПК. Так мы пришли к выводу, что вся продукция аграрного сектора требует упаковки, чтобы продать её конечному потребителю, поскольку в себестоимости конечной продукции АПК упаковка занимает значительную долю, по некоторым видам — порядка 90 процентов. Дальше мы начали смотреть, какие виды упаковки существуют в мире, — самым распространённым оказался полиэтилентерефталат, полимер, который в большей степени используется в пищевой промышленности. Стали выяснять, кто занимается этим направлением: в начале 2000-х годов лидерами были Азиатско-Тихоокеанский регион, Южная Корея. Общались с тамошними производителями, смотрели их проекты, а потом пришли к компаниям, разрабатывающим технологические решения. — Производство «Этаны» имеет выраженную импортозамещающую направленность. Насколько, по вашим оценкам, снизится себестоимость упаковки для местных производителей после запуска завода? — Как минимум на 30 процентов, а рассчитываем, что в перспективе производители станут получать до 50 процентов экономии. Мы будем производить все виды полимеров: для газированной и негазированной воды, асептических продуктов, консервирования, кетчупов, молочных продуктов, плёнки и так далее. Задача проекта — дать людям возможность развиваться, поскольку развитие в сельхозпереработке не происходит в основном из-за отсутствия качественной тары, а 90 процентов тары сейчас завозится. Здесь мы вступаем в прямую конкуренцию с китайцами, но у нас получается дешевле. — Как на предприятии будет выстроена технологическая цепочка? — Технологическая цепочка делится на две части — жидкая фаза и твёрдая, по обеим у нас в партнёрах швейцарские компании. Опыт наших партнёров колоссален — это порядка 85 процентов всех аналогичных установок в мире. Разработчиком жидкой фазы является компания Uhde Inventa-Fischer AG. Она входит в немецкий концерн Thyssenkrupp Uhde Gmbh, который давал разрешение на сделку и реализацию проекта, с ним заключён генеральный контракт. Твёрдую фазу нам разрабатывал концерн Bühler, это самостоятельная структура с множеством заводов по всему миру. — На каких условиях вам удалось осуществить трансфер технологий для производства? — Технологические решения в проекте в полной мере интегрированны и передаются в полном объёме. О современности технологий говорит, например, то, что в сравнении с другими аналогичными проектами нынешние технологии позволяют экономить 60 процентов энергии и 12 процентов по сырью. Кроме того, мы покупаем у швейцарцев не только оборудование и технологии, но и будущие наработки — контрактом закреплено, что все они сразу будут интегрированы в проект. То есть мы даже немного заходим за горизонт. Кроме того, соглашение по реализации проекта открыто для вхождения третьих лиц. У нас уже есть поставщик силосов — голландская компания Jansens Dieperink; в проекте участвует и компания Siemens. — В какой мере производство будет зависеть от импортного сырья? — Мы прогнозируем, что до 2018 года придётся закупать часть сырья за пределами России. По первому основному ингредиенту — терефталевой кислоте, которая является продуктом глубокой переработки нефти, — в России есть всего один производитель — компания «Полиэф» в Башкортостане, но она не может обеспечить нужные нам объёмы. Поэтому по поставкам терефталевой кислоты мы уже подписали полномасштабное соглашение с KP Chemical — южнокорейской компанией с мировым именем — и готовим соглашение с бельгийским подразделением ВР. По второму ингредиенту — этиленгликолю, или очищенному антифризу — подписали соглашение с компанией «Нижнекамскнефтехим» в Татарстане, она будет расширять его производство. В перспективе мы планируем сами производить терефталевую кислоту, это предприятие будет находиться в 11 километрах от основной площадки. Сырьё для неё — параксилол — в России производится в достаточных количествах, и здесь мы будем привязываться к проектам переработки нефти и газа с шельфа Северного Каспия. — Ваши иностранные партнёры учитывали специфически кавказские риски при рассмотрении возможности участия в проекте? — Первоначально, на ранних этапах формирования проекта, да. Но ситуация на глазах менялась, и после того, как на конференции «Единой России» по стратегии СКФО проект одобрил председатель правительства, все эти вопросы были сняты, риски сразу были скорректированы. Изменение политики государства относительно южных территорий вообще кардинальным образом поменяло систему оценки рисков и сами подходы к этому — кавказские «кинжальные» риски отпадают сами собой, юг России уже живёт совершенно иной жизнью. «Пусть экологи высаживаются» — Химическое производство изначально воспринимается общественностью как вредное. Насколько это соответствует действительности? — Если брать химическую промышленность в целом, то у нас самый чистый тип производства. В нём нет ни выбросов, ни сбросов, даже нет трубы, из которой валит дым. По экологической нагрузке работающий завод сопоставим с 12 городскими автобусами при стопроцентной мощности. Весь технологический цикл замкнут и происходит в вакууме — воздух, которым мы дышим, только загрязняет технологию. Единственный побочный продукт — это вода, в которой можно разводить осетров, потому что в ней живёт биопланктон. Чистота продукта измеряется по содержанию ацетальдегида. Допустимое значение — единица, у нас гарантированное значение — 0,5. — В любом случае внимание общественности к проекту наверняка окажется высоким. Вы готовы к тому, что здесь будут высаживаться десанты экологов, не всегда адекватно оценивающих реальную ситуацию? — Пусть высаживаются. Информация о проекте открытая, некоторые показатели — в тысячи раз ниже ПДК. Таких проектов в мире сотни, в том числе в городах с мировым именем, и в 30 метрах от таких производств расположены школы. Аналогичные предприятия находятся в 20 километрах от Давоса, в горной местности, причём там действуют технологии 30-летней давности. В Южной Корее стоят такие заводы, а вокруг кукурузу выращивают. У нас же просто работает обывательское мышление — значит, нужно показывать людям, что на самом деле происходит. Вообще, мы исходим в числе прочего из того, что сами здесь живём. Территория у республики небольшая, и никогда мы сюда не приведём вредное производство. — В рамках проекта также заявлена переработка ПЭТФ. Какие вы здесь видите перспективы? — Сегодня в регионе налицо значительная проблема, связанная с развитием рекреации, — это мусор, причём 70 процентов мусора — это пластиковые бутылки. В России общий объём полимерного мусора — три-пять килограммов в год на человека, а перерабатывается не более пяти тысяч тонн, то есть меньше одного процента. Можно задаться вопросом: почему мусороперерабатывающие заводы не возникли на Юге раньше? Ответ: не было экономики. Чтобы поставить такой завод, нужно, чтобы кто-то покупал продукцию его переработки, причём в значительных объёмах — мелкие предприятия, которые сейчас собирают бутылки и делают из них пакеты и прочее, неэффективны. Мы же готовы покупать вторсырьё в объёме до 30 процентов от нашей мощности, для его переработки запускаем завод по рециклингу, как и было обещано премьер-министру. У нас есть хорошие немецкие технологии, которые дают возможность тиражировать такие проекты, то есть мы создаём предпосылки для установки на юге России сети мусороперерабатывающих заводов. Если мы говорим, что юг России — экологически чистая территория, то такие проекты позволяют перейти от деклараций к делу. — Существуют ли возможности диверсификации производства, или же вы будете концентрироваться только на производстве полимеров пищевого назначения? — Мы прорабатываем возможности развития текстильного направления — для юга России это исторически сложившаяся отрасль. Если будет принята концепция развития текстильной промышленности в регионе, то мы можем её запустить масштабно — подтянуть корейские технологии и сформировать хорошую альтернативу китайскому ширпотребу, это легко сделать в короткие сроки. В переходный период, с начала девяностых, у нас были маленькие текстильные цеха, которые прекрасно работали, выпускали качественную продукцию, но из-за отсутствия сырья и средств сейчас эта отрасль лежит на боку. Некоторые производители, правда, сейчас этим тоже занимаются, ездят за сырьём в Белоруссию на Могилёвхимволокно. Поэтому надо просто создать условия для текстильной отрасли, а люди сами разовьют малые предприятия. Сэкономили три года — Вы изначально собирались реализовать проект в Кабардино-Балкарии? — Было понимание, что он должен быть реализован на юге России. У нас существует система оценок и математического моделирования, на основании которой мы выделили несколько южных территорий для этого проекта. Главный критерий — логистика: близость к промышленному потреблению продукта и наличие транспортных развязок. В итоге остановились на Майском районе Кабардино-Балкарии. В 2005 году мы вышли со своим проектом на федеральное Минэкономразвития с предложением создать в Майском районе КБР особую экономическую зону промышленного типа. К представленному объёму документов по её созданию у министерства нареканий не было, но тогда о промышленности на Кавказе речь не шла, и реализация проекта оказалась на некоторое время отложена. — Насколько ускорился процесс, когда после создания СКФО появились механизмы господдержки инвестпроектов на Северном Кавказе? — Все преференции, которые нам даёт правительство, сократили общий период реализации проекта на три года, это очень существенно. Но в действительности надо говорить о комплексе причин. В 2005 году ещё не было ни политической, ни экономической возможности реализовать проект. Сегодня, например, республика может дать свои контргарантии в ответ на гарантии федерации — это беспрецедентный случай, а в тот момент существовала колоссальная внешняя задолженность, и привести сюда такие инвестиции было нереально, территория просто не смогла бы их воспринять. Тогда мы понимали, что приходим рано, но проект уже нужно было начинать. Сегодня же вопрос стоит таким образом, что на Северном Кавказе надо срочно создавать рабочие места, иначе молодёжь будет уходить в горы. Промышленные проекты позволяют создавать рабочие места быстро, за два-три года. Поэтому стали появляться механизмы господдержки. Если бы их не было, проект отложился бы как минимум ещё на три года. А сейчас мы рассчитываем в мае 2015 года уже запустить производство. — Насколько сложной оказалась процедура оформления документов по госгарантиям? — Я считаю, что согласования мы прошли быстро. Сегодня в госорганы пришли молодые кадры, и они, как оказалось, трудятся похлеще нас — люди в субботу и воскресенье находятся на работе. Так что недопонимания или какой-то бюрократии у нас не было, мы говорили на одном языке. — «Этана» — первый крупный проект в Кабардино-Балкарии, который будет реализован при участии Внешэкономбанка. Каким образом его удалось привлечь к проекту? — В самом начале нашим кредитором был швейцарский банк UBS, все финансовые модели были отработаны на его площадке. Но у нас всё же российский проект — несмотря на то, что технологические решения и ноу-хау разработаны швейцарцами, сама технологическая цепочка — это наше собственное решение, родившееся на основе работы с российскими проектными институтами. Поэтому нам потребовалось привлекать в партнёры российский банк, и мы остановились на ВЭБе. Его регламенты позволяют нам принять сбалансированную финансовую модель проекта, а кроме того, это внешнеэкономическое сопровождение. поскольку нам придётся долгое время работать в кооперации с иностранными партнёрами. В результате, скорее всего, со стороны ВЭБа нам будет предоставлен синдицированный кредит с участием швейцарского банка. — Насколько сроки реализации проекта зависят от ВЭБа? Вы ведь ещё не получили его кредит? — Сроки уже немного поджимают, пора принимать решение, и мы ожидаем, что в мае эти работы будут завершены. У нас уже подписано соглашение с «ВЭБ-Инжиниринг», мы прошли с ними комплексную технологическую экспертизу. — Удалось ли после получения госгарантий существенно снизить процентную ставку по кредиту? — Это и есть основная проблема. По нашему мнению, если государство предоставляет свои гарантии, то ставка по кредитам должна упасть как минимум до ставки рефинансирования. Банки на это, конечно, идут неохотно, но думаю, в случае с ВЭБом будет иначе. Инфраструктура на вырост — Общий объём проекта оценивается в 15,7 миллиарда рублей. Насколько это окончательная цифра? — Это действительно окончательная стоимость проекта, мы именно под неё получаем госгарантии. Причём в ней учитывается стоимость и завода, и инфраструктуры, которая строится за счёт Инвестфонда РФ, это порядка 1,5 миллиарда рублей. Инфраструктура остаётся в собственности государства, которое будет зарабатывать на налогах и эксплуатационных тратах, и бюджетный эффект очень высокий — инвестиции со стороны государства должны окупиться в три года. При этом важно, что инфраструктура строится сразу с учётом потребностей будущего индустриального парка. Кроме того, поскольку территория строительства не обеспечена социальной инфраструктурой, мы сразу интегрировали в проект и этот блок — например, в общий объём поставки у нас входит медцентр, включая реанимобили. — В каком состоянии сейчас находится строительство? Что происходит на площадке? — Ведутся работы по созданию инфраструктуры. Основные проектные решения выполнены, остаётся только доработать фундаменты. Сейчас определяемся с генподрядчиком, и между претендентами идет жёсткая конкуренция — каждую неделю приезжают иностранные делегации из числа первой сотни мировых строительных компаний. В республике в рамках генерального соглашения создан штаб по реализации проекта, его возглавил первый вице-премьер республики Валерий Жилов, человек с колоссальным опытом, в том числе в промышленном строительстве. Уже идёт уплата налогов, заключаем соглашения с будущими покупателями нашей продукции. Например, с южнокорейскими партнёрами, которые будут поставлять нам сырьё в контейнерах, мы договариваемся, что будем производить для них воду, чтобы обратно не гонять контейнеры порожняком. — Как будет решаться вопрос энергообеспечения проекта? — Сейчас мы используем покупную энергетику, но проектом предполагается три типа горелок: основной — газ, резервный — мазут и дополнительный — на биопиллетах. Поэтому в рамках будущего индустриального парка мы планируем создать предприятие по производству биопиллетов, которые делаются из соломы — предполагается, что восточные территории Ставропольского края и Кабардино-Балкарии будут поставлять сырьё. Кроме того, разработан проект производства на нашей площадке биоэтанола по технологии компании Bühler, его можно брать в реализацию. Как только будет решена законодательная проблема с акцизами на биоэтанол, проект окажется очень перспективен. Парковый потенциал — Насколько проект «Этана» уникален для России? — В России есть четыре действующих аналогичных предприятия — в Башкортостане, Солнечногорске, Твери и Калининграде, но их мощностей недостаточно для развития нашей экономики. А «Этана» — это именно проект на вырост экономики. Мы ведь не просто создаём производство полимеров, а берём прицел на создание вокруг него малых и средних предприятий, которые могли бы самостоятельно развиваться, то есть это будет полноценный индустриальный парк. И в этом отношении проект уникален не только для России, но и для всего мира. Сейчас у нас очередь из инвесторов для проекта индустриального парка — в ней стоят Китай, Южная Корея, Япония, Дания, Нидерланды, Швейцария, Германия, Турция. Но всему своё время, работа должна быть системной. — Каковы основные параметры индустриального парка? — Сейчас мы дорабатываем генплан, в результате территория парка составит 2–2,5 тысячи гектаров. Планируем рядом с производством полимеров разместить сельхозперерабатывающие предприятия — порядка 23 проектов, которые за предшествующие годы хорошо проработаны по финансам, технологиям и кадровому обеспечению, доведены до уровня стартапа — берите и стройте. Среди них есть проекты сахарного завода на 45 тысяч тонн в год, комбикормовое направление, калибровочный завод, крахмало-паточное направление, широкоформатный консервный завод — от овощей до соков и воды. В конечном итоге всё это направлено на то, чтобы деньги не уходили из республики и формировали здесь налоговую базу. Именно эта часть — наша, российская разработка, и она является в перспективе его основной составляющей. Сама «Этана» даст полторы тысячи рабочих мест и тысячу человек на инфраструктурных и сопутствующих проектах. А общее количество рабочих мест, которые даст индустриальный парк, — 75 тысяч, причём это не наши данные, а оценки различных министерств и ведомств. Можете в это поверить? — А почему для реализации проекта был выбран именно Майский район Кабардино-Балкарии, где преимущественно проживает русское население? — Здесь налицо совокупность факторов. С точки зрения логистики — это самый центр Северного Кавказа, район находится на равном удалении от Черноморского побережья, Дагестана, Ростовской и Волгоградской областей. При этом территория обеспечена всей необходимой транспортной инфраструктурой. Кроме того, выбирая площадку для проекта, мы обязательно изучали социальные условия — демографию, обеспеченность трудовыми ресурсами и так далее. Несколько лет назад Майский район был социально напряжённой территорией, шёл отток жителей, и возврат русскоязычного населения — один из значимых факторов появления проекта именно здесь. К тому же в Майском районе нет достаточного количества земель для рентабельного АПК, и под завод мы выбирали площадку, наименее приспособленную для ведения сельского хозяйства, это бывшее русло реки — там песок, камни и больше ничего нет. Но как основа для индустриального парка это подходящая площадка. — Как вы планируете решать кадровые вопросы с учётом перспективных масштабов проекта? — В генеральном соглашении прописано, что при реализации проекта необходимо максимально задействовать трудовой потенциал территории, и для этого есть основания: здесь преимущественно проживает рабочий класс — готовые кадры для нашего проекта. Только на строительстве из числа жителей Майского и Прохладненского районов будет задействовано полторы тысячи человек, функции первичного подбора кадров закреплены за главами администраций районов. Сейчас набираем людей с этих территорий — счёт уже пошёл на сотни, причём если раньше люди отсюда уезжали, то теперь возвращаются. Технический директорат мы собрали со всех работающих в стране предприятий. Например, главному инженеру 75 лет, он переехал сюда из Москвы на постоянное место жительства, и основная его задача — подготовка молодёжи. — В Кабардино-Балкарии есть вузовская база для подготовки необходимых специалистов, или вы планируете сами этим заниматься? — В Кабардино-Балкарском университете на химико-биологическом факультете есть кафедра полимеров с именем в мировом сообществе, её научные труды высоко котируются. У нас есть учебно-производственный комбинат в Швейцарии, где наши специалисты будут получать базовое образование и проходить переподготовку раз в три года. Там создана опытная установка, выстроенная под наш проект, на ней была смоделирована вся технология. Здесь появится аналогичный комбинат, на котором также будет вестись научно-образовательная работа — это тоже заложено в проект, все расходы берёт на себя «Этана». Думаю, что индустриальный парк в результате должен взять какие-то элементы от Сколкова и особой экономической зоны «Алабуга». — Какое развитие получит социальная инфраструктура проекта? — Сейчас мы закладываем рядом с производственной площадкой посёлок на 50 гектаров — это будет новый населённый пункт в составе Майского муниципального района, станица Преображенская. Там мы станем по финским технологиям малоэтажного строительства возводить экологически чистые каркасно-панельные дома, прежде всего для молодёжи. Сейчас вырисовывается второй такой проект — в восточной части района, где мы планируем разместить собственное производство сырья, есть умирающая станица Пришибо-Малкинская, там проживает всего 45 человек. Но она преобразится. Вообще социальная составляющая проекта — это для нас главное. Россия не может без Юга, и Юг не может быть её придатком. Собственно, наш проект станет ответом тем, кто говорит, что хватит кормить Кавказ. Никого здесь кормить не нужно — наоборот, Юг должен кормить всю Россию. Ознакомиться с российским рынком полиэтилентерефталата Вы можете в исследовании: «Анализ рынка ПЭТФ в России». Интерфакс-Юг |
